Stary Lev Logo
На жаль, нічого не вдалось знайти за вашим запитом.
wishlist
Stary Lev Logo
На жаль, нічого не вдалось знайти за вашим запитом.

«Не каждый писатель должен ежечасно измерять сахар в крови общества»

L`OFFICIEL Ukraine

Приглашенный редактор Officiel-online Катя Тейлор побеседовала с Софией Андрухович о романтичном мерцании ночных вывесок и ее новой книге

Катя: Что для вас означает премия «Книга года ВВС»? Можно ли это считать признанием?

София: «Признание» — очень относительное понятие. Я пытаюсь не ориентироваться на такие обманчивые вещи: они ничего не объясняют, напротив – могут навредить и запутать. Я знаю, что моя книга нравится одним и раздражает других, что она вызывает интерес и споры, а многих оставляет равнодушными – хотя кое-кого заставляет задуматься и даже переосмыслить важные вещи. Работа над романом «Фелікс Австрія» была работой над собой, которая многому научила меня и позволила прочувствовать  состояние личностной реализованности – когда книга находит отклик у других людей, каждый из этих откликов для меня очень важен.

Честно говоря, конкурса «Книга года BBC» я боялась, потому что события такого типа неотвратимо влекут за собой сравнение с другими писателями, а творчество – это, как по мне, такая отрасль, где жизненно необходимо не сравнивать . Мне кажется, этот конкурс очень важен тем, что привлекает внимание к украинской литературе, к писателям и их книгам, и это – главная его цель. К результатам я изначально обещала себе относится философски: для меня большой радостью было просто быть в этом списке, рядом с другими писателями, приятно было понимать, что я разделяю с этими людьми похожий опыт, что мы по-настоящему друг друга понимаем и делаем общее дело, оставаясь при этом такими разными.

То, что премию присудили роману «Фелікс Австрія» — для меня большая честь, источник вдохновения и желания работать дальше, развиваться и отдавать. Я очень благодарна за доверие. И я чувствую, что двигаюсь в правильном направлении.

При этом я продолжаю относиться к награде по-философски. Я не считаю, что писатели могут быть лучшими или худшими.

Катя: Вы выросли и живете в творческой семье: прапрадед — художник, отец и муж — писатели. Ваш выбор профессии был самостоятельным? Что повлияло на ваше решение и как это вообще произошло?

София: О моем прапрадеде, Карле Скочдополе, мне известно не так много, как хотелось бы. Знаю, что он расписывал церкви, одна такая церковь с его росписями до сих пор сохранилась в Яблунице. Но действительно, мои отец и муж – писатели. Более того, многие мои ближайшие друзья – писатели.

Вот уже несколько дней нахожусь под впечатлением от фильма режиссера Джии Копполы «Пало Альто», племянницы Софии Копполы, внучки Фрэнсиса Форда Копполы и родственницы еще десятка известных Коппола и одного Николаса Кейджа, который на самом деле тоже Коппола. Это так естественно, когда детей привлекают профессии их родителей, когда близкие люди учатся и вдохновляют друг друга, общаются не только за праздничным столом, но и обсуждают дело всей своей жизни. В этом много взаимопонимания, интуиции, игры и непрерывности жизни.

Здесь нет закономерности: столь же естественно, если ребенок выбирает себе совсем другое дело. Все зависит от конкретных людей. У меня в жизни сложилось так, что я попыталась заниматься тем, чем занимается мой отец — и нашла себя в этом, нашла собственный голос. Возможно, если бы мы были музыкантами, то играли бы на разных инструментах, в разных стилях, но все равно играли бы музыку. В конце концов, мой отец на самом деле участвует в музыкальных проектах.

У меня был достаточно длительный период — как раз перед написанием романа «Фелікс Австрія» — когда я переосмысливала свой образ жизни, сознательно делая выбор. До этого момента работу писателя я воспринимала как данность. Во время написания «Фелікс Австрія» я наконец-то сознательно приняла это занятие, поняла, что это дело моей жизни.

Катя: Ивано-Франковск, город с глубокой культурной идентичностью, как впрочем и другие города западной Украины. Путешествуя там, у меня сложилось впечатление, что люди духовно принадлежат месту в котором живут, испытывают гордость за свою историю и культуру. К сожалению, я в редких случаях замечала это на востоке Украины. Вы считаете, что культурная идентичность и традиция влияют на развитие общества и его благополучие в целом?

София: Мне кажется, вы переоцениваете уровень сознания представителей западной Украины: там очень много людей, которых не интересует ни одна культурная идентичность в жизни, есть много проявлений, которые могут казаться какой-то целенаправленной позицией, но на самом деле не несут в себе ничего, кроме поверхностного, ничем не подкрепленного снобизма, нетерпимости, ограниченности.

Собственно, что-то подобное я описала в своем романе — многие восприняли его как воспевание мифа об Австро-Венгрии: все эти внешние сладкие проявления, перенасыщенность хорошенькими деталями, которые отвлекают внимание или от серьезных проблем, или от отсутствия настоящего наполнения, сути.

Идентичность серьезно искривлена и на Востоке, и на Западе, просто везде свои особенности. Определяющим фактором мне кажется то, что сейчас в обществе есть запрос на воспроизведение и формирование традиций и культурной преемственности. Симптоматично, что жители трагического Донбасса не идентифицировали себя с украинцами: еще до начала бурных событий в глаза бросалось то, как они подчеркивают — им безразлично, какой они национальности, они — жители своего региона. Во всех остальных частях страны, несмотря на противоречия, люди чувствуют себя украинцами. На это надо ориентироваться. Но, конечно, не забывать о региональных исторических и культурных особенностях: чем больше контекстов, смыслов и слоев, тем больше возможностей для развития у нас будет.

Катя: Писатель — это человек, который постоянно находится в поиске нового: идей, сюжетов, вдохновляющих персонажей. При этом, вы с супругом уже несколько лет живете за городом в осознанной изоляции от общества и соблазнов цивилизации. Возможно ли жить вне городской суеты, в мире где все постоянно меняется и утренние новости к вечеру теряют актуальность; и при этом держать руку на пульсе?

София: Именно в современном мире это и возможно благодаря интернету и технологиям. Не знаю, настолько отличается сегодня житель большого города от жителя отдаленной деревни (при условии, что в отдаленной деревне проведен скоростной интернет): все мы слишком много времени проводим в социальных сетях, погрузившись в компьютеры и гаджеты, все чаще забываем что такое подлинное общение. Сегодня проще поболтать в каком-либо мессенджере, чем даже по телефону.

Но если по правде, то я не живу настолько далеко от Киева, чтобы не бывать в нем. В то же время благодаря тому, что мне не приходится ежедневно торчать в дорожных пробках в часы пик, то эти пробки, когда случается в них попасть, становятся источником для впечатлений и наблюдений. Я по-настоящему ценю и люблю поездки в метро, киевскую архитектуру, кофе в кафе, мигание ночных вывесок, которое наблюдаешь из окна такси, и, так как не вижу все это ежедневно, это не превращается для меня в рутину.

Да и вообще: писатели бывают настолько разные, каждый определяет для себя подходящую роль. Не обязательно каждый должен ежечасно измерять сахар в крови общества.

Катя: Действие романа «Феликс Австрия» происходит в начале ХХ века. Как вы не раз говорили сами, это время, когда все происходило степенно, размеренно, было время на то чтобы чувствовать и переживать. Не в пример нашему времени, где все слишком быстро и поверхностно. Возможно ли построить колоритный, чувственный сюжет на фундаменте современности?

София: Ну, Сергей Жадан, например, как раз строит свою прозу на фундаменте настоящего — и ему прекрасно удается.

Конечно, можно и очень нужно писать о современном мире. Это задача сложная и интересная: как рассказать о времени, в котором мы все живем, так, чтобы рассказ воспроизводил характерные моменты, передавал суть, отсеивал неважное, препарировал болезненные моменты, чтобы это было узнаваемо, близко — и одновременно неожиданно, интересно? Учитывая эти сложности, рассказывать о прошлом в каком-то смысле проще: с расстояния лучше удается разглядеть важные вещи, отследить причины и следствия, получить целостную картину. Когда ведешь рассказ непосредственно из эпицентра истории, это требует гораздо больших усилий. В темах, связанных с современностью, очень легко сфальшивить, сложно сориентироваться среди мириадов обстоятельств.

Именно поэтому хочется это сделать. Изобразить героя, в котором читатель узнает своего соседа, прохожего или самого себя, с которым будет себя идентифицировать, которому будет сочувствовать, над которым будет смеяться и плакать. Героя, который, возможно, поможет и автору, и читателю что-то в себе изменить.

Катя: Роман писался во время рекордных для Украины потрясений — отразилось ли это на ходе сюжета, его отдельных героях? Можно сказать, что если бы не революция и ее последствия, то роман был бы другим?

София: На самом деле большая часть романа была написана еще до начала революционных событий, вся основная работа — изучение материала, прорабатывание сюжетных линий до мелочей — осуществлялась в течение года до начала Евромайдана. Во время самих событий я не могла писать, это было несовместимо, не хватало эмоциональных ресурсов, невозможно было настолько абстрагироваться, чтобы думать о прошлом веке, верить в своих персонажей, в их жизни, когда речь идет о жизни реальных близких людей. Дописать роман удалось в короткий период между бегством бывшего президента и захватом русскими войсками Крыма — как раз тогда работа над книгой стала необходимостью, которая позволяла справляться с эмоциями.

Подозреваю, что революция не могла не повлиять на финал романа — но не в смысле событий. Сюжетные коллизии были продуманы мной заранее и по большому счету я от них не отклонялась. Речь идет скорее о выразительности интонаций, о пассионарности и самоотдаче в письме.

Катя: Чье мнение о книге для вас было важно?

София: Наблюдая за собой, могу сказать, что это всегда происходит у меня примерно одинаково: когда я заканчиваю произведение, сначала даю его прочитать нескольким близким людям. Это очень важно, такая территория доверия, поскольку на первых порах произведение еще является частью автора, жизненно важным органом, чем-то очень ранимым — и поэтому мне надо сначала услышать мнение лиц, которые меня поддерживают и в меня верят. Это не означает, что они не критикуют и не указывают на места, которые можно доработать. Это означает только, что их критика вызывает у меня желание к ней прислушиваться, а не желание защищаться.

Вообще я очень ценю отзывы, содержащие анализ, предложения, собственные ассоциации или рассуждения, в которых указаны слабые или неубедительные части произведения. С тех пор, как роман «Фелікс Австрія» увидел свет, я обрела многих людей, чье мнение теперь для меня служит ориентиром. И очень приятно, что эти люди очень разные, представители не только сферы культуры или искусства. Не раз случалось, что впечатление о книге представителя бизнеса, скажем, открывало мне совершенно новую перспективу: удивительно, насколько деятельность или принадлежность к определенной сфере определяет способ мышления. Я получила много уроков о том, насколько важно работать над открытостью собственного кругозора.

Катя: Работая над историческим романом нужно все время оперировать фактами. Сложно было воссоздать атмосферу 1900 года? У вас есть любимый персонаж из книги “Феликс Австрия”?

София: Это было сложно, но именно потому интересно. Вообще, это же закономерность: чем сложнее задача — тем увлекательнее ее выполнять. Но самые масштабные преграды я ставила перед собой сама, они были связаны больше с психологическими моментами, чем непосредственно с работой над материалом. Но я уверена, что книга была бы совсем иной, если бы она писалась легко и гладко, без сомнений и колебаний. Сложности, которые я переживала, наполнили текст живыми эмоциями. Я уже говорила, что это была работа над собой.

Я никогда не занималась ничем подобным, никогда не работала с историческим материалом, поэтому просто не представляла, как это делается, училась интуитивно, в процессе, делая много ошибок, действуя неэффективно. Сложно было удерживать целостность: подробно прорисовывая быт и обстоятельства, не забывать о сюжете, и при этом не пренебрегать психологией и характерами героев. В процессе пришлось отказаться от значительной части замыслов, поскольку я увидела свои реальные возможности. Я поняла, насколько большое значение имеют маленькие шаги. Лучше сделать взвешенный и обдуманный шажок, чем промчаться кое-как километр. Это замечательная практика смирения.

Я не могу определить любимого персонажа, потому что к каждому чувствую что-то особенное. Пожалуй, Стефа, от имени которой ведется повествование, знакома мне лучше других, с ней я провела больше всего времени.

Катя: Когда работаете над книгой, вы руководите процессом или книга, история руководит вами?

София: Творчество захватывает тем, что эти периоды в ней непредсказуемо чередуются: сначала ты продумываешь подробный план, все, до мельчайших поворотов сюжета, расписываешь каждый раздел и начинаешь его соблюдать — и вдруг ловишь себя в странном состоянии, чем-то похожем на гипноз, и понимаешь, что текст, написанный последние несколько часов, тобой совершенно не задумывался, это какое-то незапланированное ответвление, с которым теперь просто непонятно, что делать. Много таких ответвлений приходится в конце концов выбрасывать, но часть из них, по-моему, — это наиболее удачные места в книге: например, фокусы с бумажными фигурками, которые выполняет иллюзионист Эрнест Торн — со временем я поняла, что это еще одна метафора недолговечности жизни, судьбы, обстоятельств, которые сильнее человека, а также  иллюзии и миражей, которые мы склонны путать с реальностью.

Когда ты создаешь определенный характер, отдельные его черты начинают диктовать поведение или слова, а это влечет за собой события. Такая логика, такое спонтанное развитие гораздо правдивее соблюдения задуманного заранее плана. Это живой процесс, полный неожиданностей.

Катя: Как вы относитесь к критике? Она писателю мешает или помогает?

София: Настоящую адекватную критику я очень ценю, она меня вдохновляет на то, чтобы работать над собой, чтобы найти решение тех проблем, которые пока решить мне не удалось. Я очень благодарна за разумную критику — пусть она не столь приятна, как одобрение, но в большинстве случаев более полезна. У меня уже есть список таких задач, над которыми я собираюсь работать в будущем: подсказки или предложения, которые показались мне подходящими и оправданными. Я умею быть честной с собой.

Моя проблема скорее в чрезмерной, даже деструктивной самокритичности, чем в самоуверенности. И здесь возникает еще одна важная задача: научиться адекватно воспринимать чужую агрессию, которая выбивает из колеи, не поддаваться ей. Я еще не умею этого делать. Но точно знаю, что этот вопрос выбора: я знаю, чем хочу заниматься, что интересует меня и восхищает, меня манят сложные задачи и я не собираюсь останавливаться. Поэтому очень неоправданно тратить свои силы, несмотря на направленную против тебя деструктивную злость. И грустно, когда талантливые люди, доведенные до отчаяния общей ситуацией в стране и культуре в частности, неспособностью реализоваться и получать отдачу от своего труда, ломаются и делают выбор в пользу агрессии в отношении других.

Жизнь так коротка. Я выбираю умение отличать важное от неважного.

Фото: Александр Чекменев

 

 

 

 

Коментарі

Щоб залишити коментар, необхідно

imageimage